Он систематически присутствовал на репетициях. И чаще всего оставался разочарованным. Не то, не так. Даже заподозрит постановщиков К.С. Станиславского и В.И. Немировича-Данченко в невнимательном прочтении пьесы: почему его детище, "Вишнёвый сад", они упорно называют драмой, когда это комедия?

Комедия, но какая? Дантевская, Бальзаковская - "Человеческая комедия?".

На мичуринской сцене финал Чеховского сада бьёт по нервам и воображению зрителей рухнувшими небесами. Прямо на этот самый сад, единственную достопримечательность на всю губернию. На забытого хозяевами, уезжающими, словно эвакуирующимися, в Париж, старого преданного слугу, несчастного старика Фирса. Сад, воплощённый художником-постановщиком, а значит, и режиссёром, принявшим эту идею как наглядную иллюстрацию сущности приобретателя Лопахина в представлении студента-социалиста Пети Трофомова: хищник, пожирающий всё на своём пути. Деревья-выродки, такие только в больном сне могут присниться.

Как прочесть этот Чеховский грустно-скептический завет, как осуществить его на сцене режиссёру - соавтору драматурга? Как посмотреть и что увидеть зрителю, тоже ведь соавтору театрального действа?

Раз задаёшь себе такие вопросы, значит, дошло, проняло. Когда-то можно было посмеяться над дурашливым воплем персонажа другого нашего драматурга, тоже классика: "Матрёна, небо валится!". И ведь свалилось! Через полтора десятка лет после Чеховского пророчества. Казалось, вот оно - библейское чаяние нового неба над старой землёй. И сколько раз ещё так будет после Антона Павловича. Пройдут по вишнёвым садам России затмившие чёрным дымом и пеплом две мировые и Гражданская войны. Разительно переменится Россия через полтораста лет после рождения писателя-пророка. Но всё та же на её чуть скукожившихся, правда, просторах человеческая комедия жизни.

Какая была надежда на Лопахиных, на их проекты в расслабляющих сантиментами садах ради благополучия и благоденствия народа понастроить дачи, даже дворцы, а оказалось - только себе любимым. Пети Трофимовы, идейные, интеллигентные, они-то что же? Где ими обещанные юной наивной Анне новые благоухающие сады? Уж не они ли сегодня в парламентской оппозиции обнимаются с Лопахиными, похваливая их за деловитость, только рекомендуют приобрести хорошие манеры, не размахивать руками?

Забыв Фирса, как забывают Отечество, их вскормившее, новорусские баре, такая милая, любвеобильная Раневская, такой импозантный король бильярда Гаев, только что из Парижа вместе со своим лакеем рвутся назад проживать, прокутить не ими нажитое. Подобие современного чиновника конторщик Епиходов никак не застрелится, и правильно делает, его новый хозяин подберёт, Лопахин. Шут гороховый, абсолютно никчёмный, всё время в долгах без отдачи Симеонов-Пищик. Несчастные женщины, приёмная дочь Раневской - Варя -без надежды на любовь, семью. Никому не нужна преданная служанка Дуняша.

Разве что Шарлотта, неизвестно кто и что, паспорта даже не имеющая - особняком. У неё свой фантастический мир, жизнь, как цирковое представление. И тоже без надежды. Общая никчёмность, пустота, беспросветность сегодня и туманность завтра.

Всё это было бы смешно, когда бы не было так грустно.

Так написал Чехов в самом начале XX века. И так осуществил эту великую драматургию новый режиссёр Мичуринского театра Николай Елесин, поверивший в актёров, как и они, наверное, в него.